Философская проза: Цикл "Иносказания"  
Вернуться
Комментарии

Философская проза жизни



 СВЕЧА


Свеча искала смысл своей жизни и никак не могла найти. Чувствовала себя никчемной, потому что не понимала, ради какой цели существует ее род. Подсвечник был чужим и жестоким - жал бока и натирал пятку. И огонь был чужим, хоть и страстно желал ее, - от него плавилась голова и дотла сгорало сердце...

  Другие свечи не замечали ее беспокойства - каждая разбиралась с собственным подсвечником и собственным огнем. Они охали, жаловались друг другу на тяжкую долю, не ища способа прекратить мучения. Вот и стала наша свеча совсем одинока и оттого еще более несчастна.

  Но однажды ей надоело просто философствовать, и она решила заняться самоизучением: свече почудилось, что многое откроется, если она выяснит, из каких веществ состоит. Задача оказалась на удивление непростой, и много времени утекло прежде, чем открылась искательнице тайна ее происхождения.

  Выяснила свеча, что наружное ее тело сделано из парафина - продукта перегонки нефти, а внутреннее - из хлопчатобумажной нити, пропитанной селитрой. Но неполнота этого знания породила еще больше вопросов. Теперь необходимо стало разведать, откуда берутся нефть и селитра. Свеча привычно уже углубилась в исследования, но... в какой-то миг явилось странное чувство: дальнейшие поиски только уведут ее от понимания истины, но не приблизят к нему.

  Она изумилась, взглянула на себя со стороны и внезапно осознала: огонь горит в непосредственной близости от подсвечника, - значит, жизни ее подошел конец. Со вздохом сожаления о том, что так и не успела ничего выяснить, душа свечи покинула привычное место. Ее несло выше и выше... Неужели никогда больше не увидеть ей пусть несовершенного, но родного мира? Тут, оглянувшись на прощание, свеча узрела, как темно стало в комнате оттого, что она погасла.

21.03.2011

 
Призер конкурса "Триумф короткого сюжета" в номинации "Сестра таланта".
 
 

УСИЛИЕ

 
Произошло это давным-давно, но как мало с тех пор преобразовались наши души... ))

   Темнело. Они отстали от стада, кочевавшего в поисках пищи, и теперь искали укрытие на ночь. Не хотелось ночевать в ветвях, рискуя потерять во сне кого-нибудь из малых. Место оказалось плоским и небезопасным для отдыха.

   Вдруг подросток нашел замечательную нору под корнями дерева, такого огромного, что нора не убила его, не ослабила. Они долго рыли и выгребали когтями перемешанные с землей старые листья, расширяя пространство, и, наконец, уместились все.

   Так и заснули, сплетясь телами. Вожак спиной к стволу исполина. Большая волосатая лапа его лежала на бедре усталой подруги. В ее сосок вцепился беззубыми деснами вечно голодный младенец, под мышку и в живот сопели еще четверо. Подросток примостился в ногах родителей, закрывая телом вход.

   В общем сне они увидели, как с неба на дерево спустился луч света и проник в нору. И вместе со светом к ним сошел прекрасный белобородый старец.

   - Добро пожаловать в святилище, дети мои! - сказал он. - Встаньте и ходите прямо!

   Утром они проснулись с ощущением силы. Один за другим выползли из норы, но не разбежались в поисках пищи, а сели в кружок. Сила требовала выхода, и они запели.

   - Вау-у! - напрягали они непослушные гортани и били себя лапами по грудным клеткам. - Буа-а! О-го-го-го!

   Звуки получались необычные, новые и удивительно звонкие. Звуки расширяли пространство, волновали и вихрили воздух, уносились высоко-высоко, в ту невозможную даль, куда не только рукой, но и взглядом не дотянуться.

   Отдавать себя новой силе было приятно, но и страшно тоже: будто с тебя сдуло шерсть, и ежишься ты, лысый и слабый, под могучей плотью неба, объявшего тебя. И невозможно защититься от высшего, спрятавшись в нору или вступив в драку.

   Первым почувствовал, что небо опасно, вожак. Он замолчал, сурово посмотрел на подругу. Ее голос сделался тревожным и стих, а пение малышей постепенно превратилось в скулеж и оборвалось визгом.

   В наступившей тишине тот, кому в далеком грядущем в результате множества преобразований суждено было продолжиться в homo sapiens, до глубины нутра ощутил, что сила от них уходит. Семья растрачивала дарованное будущее и возвращалась к обычному существованию.

   Никогда не повторятся больше ночь в святилище, прекрасный белобородый старец в луче света и звонкие звуки, уносящие душу высоко-высоко...

   Нужно было что-то совершить, чтобы не захныкать по-детски, и он напружинился. Собрал себя, как делал обычно на охоте, в единый волевой рывок, доверчиво протянул передние лапы к небу, напряг до невыносимой боли мышцы спины, поднялся с четверенек и... застыл на двух ногах, подрагивая от непомерности усилия.

28.11.2009

 
 
 

ДЕВИЧИЙ ХОРОВОД

 

Уходили последние дни марта, но ароматы весны не будоражили обоняние. По ночам нещадно морозило, унылую реку сковывал лед, небо оставалось серым и по-зимнему тяжелым.

Хутор - девять добротных домов и одна хилая избенка - волновался с каждым утром все сильнее. Съестные припасы таяли, лесного зверя будто леший увел. Впереди маячил голод и, возможно, мор.

В дому деда Степана собрались старейшины. Долго совещались, спорили, недовольно покачивая седыми упрямыми головами. Уже в ночи порешили не жалеть съестного и устроить гулянье, призвать весну девичьим смехом, пением и плясками. От каждого дома велено было выдать продуктов по числу едоков и нарядить по красавице. Красные ленты, броские сарафаны, богатые украшения. И чтобы задорные были девки, огневые – напоминали нравом весну долгожданную.

Принялись готовиться, вытряхивать из сундуков наряды, мерить, перешивать. Наполнился хутор веселыми голосами: наконец явилась надежда и радость с собой привела. Только Аленка, вдовья дочь, не соучаствовала в общих сборах. В зиму мать все ценное на еду выменяла, и не осталось у них ни лент, ни пышных платьев. Но унывать - грех! Ближе к вечеру мать с дочерью отправились в лес. Излазили задубевшие сугробы, осмотрели кусты и деревья, собрали в лукошко не съеденное птицами...

На гулянье Аленка пришла в сарафане, расшитом плодами дикой розы, рябины и шишками. Подол окаймляли алые кленовые листья. Розовато-серые сережки ольхи украшали волосы. Поначалу она стеснялась выходить в круг в диковинном лесном наряде, но соседушка Петровна взяла ее за руку и поставила в хоровод беззаботно резвящихся девушек. И так красиво, от души пели подруги, что любопытное солнышко выглянуло, улыбнулось... Аленка обрадовалась и забыла про свои беды.

- Жду тебя, весна! - пело сердечко. - Жду тебя, любовь! Жду тебя, счастье! Несмотря ни на что - жду!

Следующим днем дед Степан нашел в свежей проталине цветы мать-и-мачехи и довольно усмехнулся в усы: весна зов услышала и спешит на хутор на радость всем - и юным, и старым. 

18.03.2010

 

Философская проза Ирины Лежава. Что еще почитать:

Философская проза: Бессмертие

Философская проза: Первое имя

Философская проза: Странный день

Философская проза: Переходный возраст

стр:
Игра случая:    Философские стихи: Сестричке по разуму